АРМЕНИЯ: ЖИЗНЬ БЕЗ НАДЕЖДЫ
После отмены смертной казни приговоренные к пожизненному заключению в Армении говорят о том, что их ждет безрадостное будущее.
АРМЕНИЯ: ЖИЗНЬ БЕЗ НАДЕЖДЫ
После отмены смертной казни приговоренные к пожизненному заключению в Армении говорят о том, что их ждет безрадостное будущее.
25-летний Цолак Мелконян был приговорен к смертной казни за убийство, которое он совершил во время прохождения срочной военной службы. В соответствии с президентским указом его приговор был заменен пожизненным заключением.
Однако новая перспектива Мелконяна огорчила. «Пожизненное заключение – приговор более суровый, чем тот, что я заслужил. Если нет смертной казни, то мне полагается 15 лет. Если не пересмотрят мое дело, я готов объявить голодовку», – сказал он.
Уже несколько раз голодал Мелконян, требуя пересмотра судом вынесенного ему приговора. После убийства, за которое его осудили, он попытался покончить с собой, выстрелив себе в сердце, но выжил.
Уже в заключении он женился на Люде Марутян – враче-окулисте, посещавшей его в тюрьме, когда у него возникли проблемы со зрением.
Корреспондент IWPR встретился с Мелконяном, худощавым высоким парнем, в комнате для посетителей нубарашенской тюрьмы. В этот день у заключенного было свидание с женой и бабушкой. Недавно – после назначения нового начальника тюрьмы – заключенные получили право видеться с родными три раза в год.
В комнате свиданий были диван, два кресла, маленький письменный стол и телевизор. Пока Люда готовила на кухне кофе, Цолак беседовал с бабушкой.
«Пожизненное заключение – это слишком суровое наказание за совершенное в 19 лет преступление, в котором он раскаялся», – сказала Марутян.
Тюрьма Нубарашен расположена на окраине армянской столицы Ереван. Журналистов в это заведение пускают только по специальному разрешению министерства юстиции.
Круглое здание изолятора видно издалека, но, не зная, никогда не подумаешь, что это тюрьма. Вокруг здания нет ни заборов, ни колючей проволоки. Нет здесь и постов наблюдения, и все проверки посетители проходят внутри здания.
В настоящее время в армянских тюрьмах находится 71 заключенный, приговоренный к пожизненному сроку. Из них 55 заключены в Нубарашене. Здесь они обитают на пятом этаже с длинным, узким, скудно освещенным коридором. В каждой камере по 3-4 человека.
С 1991 года в Армении не было ни одного случая приведения в исполнение смертного приговора, однако формально смертная казнь была отменена здесь только в 2003 году – по требованию Совета Европы, в который Армения вступила двумя годами ранее. Тогда же 42 приговоренным к смерти казнь была заменена пожизненным заключением.
Однако многие заключенные своим новым приговором остались недовольны. Поддерживаемые правозащитниками, они говорят, что их лишили надежды на будущее. При этом они ссылаются на старый уголовный кодекс, действовавший в то время, когда они были осуждены. По их словам, этот кодекс предусматривал замену смертной казни заключением сроком от 15 до 20 лет, но не пожизненным заключением.
“Пожизненное заключение является более строгим наказанием, нежели 15-20 лет заключения. Ужесточение закона не должно было иметь обратной силы”, – сказал председатель Хельсинкского комитета Армении Аветик Ишханян.
Иного мнения придерживается недавно назначенный на должность защитника по правам человека Армении Армен Арутюнян, который считает отмену смертной казни большим достижением. «Это [замена смертных приговоров на пожизненное заключение] действительно более мягкое отношение. Здесь мы, честно говоря, не нашли никакого нарушения прав человека”, – сказал он.
С ним не соглашаются сами заключенные, которые говорят, что жить в тюрьме – даже в ее нынешних улучшенных условиях – очень нелегко.
«На мой взгляд, пожизненное заключение – это более суровое наказание, чем смертная казнь», – сказал 38-летний Манук Семерджян, который провел в Нубарашене 15 лет.
«Люди поражаются, как мне удалось выжить, – сказал он, вспоминая девяностые годы, когда он сюда попал. – В то время нам не дозволялось ничего – не было ни передач, ни свиданий. Нам давали кислый обед и дважды в день избивали».
По словам Семерджяна, ситуация начала исправляться с 2001 года, когда тюрьма перешла в ведение министерства юстиции. С тех пор, говорит он, побои прекратились.
Николай Арустамян, который возглавляет управление судебно-правовых реформ при министерстве юстиции, говорит, что за последние пять лет в исправительных учреждениях была проведена большая работа по улучшению условий пребывания заключенных. В частности, в камерах был сделан ремонт и поставлены телевизоры.
Как говорит начальник Нубарашена Арам Саргсян, он добился того, что на сегодняшний день условия в тюрьме намного лучше тех, что были в 2005 году, когда он только вступил на эту должность. Тогда, по его словам, он, как глава этого учреждения, должен был сделать выбор: «Обращаться с заключенными как с животными, злить их и сдерживать при помощи силы, или создать мирную моральную и психологическую атмосферу, управляемую ситуацию и обеспечить безопасность. Мы выбрали второй путь», – сказал он.
Отношение к заключенным, говорит Саргсян, зависит от того, к какой из групп они причислены – «особо опасные», «опасные» или «не столь опасные». Степень опасности определяется не степенью тяжести совершенного преступления, а поведением заключенного в тюрьме.
И все же многие узники, особенно те, которых тюремные власти относят к особо опасной категории, испытывают все большее отчаяние. Им не позволяется выходить на свежий воздух, а зарешеченные окна в их камерах расположены слишком высоко.
По словам председателя Хельсинкской ассоциации Микаэла Даниеляна, их организация не зарегистрировала ни одного случая побоев или пыток по отношению к пожизненным заключенным. Но, считает он, условия в изоляторах «нечеловеческие» и не соответствуют европейским стандартам.
На рассвете 23 июля четверо заключенных попытались бежать из тюрьмы, при помощи бритвы вскрыв запоры. Когда надзиратели преградили им путь, трое из несостоявшихся беглецов пытались перерезать себе вены на руках. Как затем сообщали некоторые армянские газеты, заключенные нанесли себе вред из страха, что их будут бить.
Тем, кто значится в категории «не столь опасных», живется немного лучше. Среди них Эдик Григорян, Дереник Беджанян и Ашот Князян, осужденные по самому громкому в Армении делу последних лет – убийству в парламенте восьми известных политических деятелей в октябре 1999 года.
В их камере есть холодильник, специальный уголок со столом и стульями и два телевизора. Корреспонденту IWPR они даже предложили чашку горячего шоколада.
Один из них – Князян – высказал общую для всех пожизненно заключенных мысль: “Если даже через 20 лет меня освободят, мне это уже будет не нужно».
“Я сижу с 19 лет. Если выйду, мне будет тридцать девять. Чему я буду учиться, что делать, в чем смысл? Буду как новорожденный”, – сказал другой заключенный Ашот Манукян.
По словам правозащитника Аветика Ишханяна, после того, как в прошлом году были приняты изменения в основной закон страны, ее граждане имеют право обращаться для опротестования президентских указов в Конституционный суд.
Желания узников Нубарашена более прозаичны – поменьше находиться в камерах, больше гулять по двору и общаться друг с другом.
Карине Асатрян, корреспондент телеканала А1+, Ереван
Однако новая перспектива Мелконяна огорчила. «Пожизненное заключение – приговор более суровый, чем тот, что я заслужил. Если нет смертной казни, то мне полагается 15 лет. Если не пересмотрят мое дело, я готов объявить голодовку», – сказал он.
Уже несколько раз голодал Мелконян, требуя пересмотра судом вынесенного ему приговора. После убийства, за которое его осудили, он попытался покончить с собой, выстрелив себе в сердце, но выжил.
Уже в заключении он женился на Люде Марутян – враче-окулисте, посещавшей его в тюрьме, когда у него возникли проблемы со зрением.
Корреспондент IWPR встретился с Мелконяном, худощавым высоким парнем, в комнате для посетителей нубарашенской тюрьмы. В этот день у заключенного было свидание с женой и бабушкой. Недавно – после назначения нового начальника тюрьмы – заключенные получили право видеться с родными три раза в год.
В комнате свиданий были диван, два кресла, маленький письменный стол и телевизор. Пока Люда готовила на кухне кофе, Цолак беседовал с бабушкой.
«Пожизненное заключение – это слишком суровое наказание за совершенное в 19 лет преступление, в котором он раскаялся», – сказала Марутян.
Тюрьма Нубарашен расположена на окраине армянской столицы Ереван. Журналистов в это заведение пускают только по специальному разрешению министерства юстиции.
Круглое здание изолятора видно издалека, но, не зная, никогда не подумаешь, что это тюрьма. Вокруг здания нет ни заборов, ни колючей проволоки. Нет здесь и постов наблюдения, и все проверки посетители проходят внутри здания.
В настоящее время в армянских тюрьмах находится 71 заключенный, приговоренный к пожизненному сроку. Из них 55 заключены в Нубарашене. Здесь они обитают на пятом этаже с длинным, узким, скудно освещенным коридором. В каждой камере по 3-4 человека.
С 1991 года в Армении не было ни одного случая приведения в исполнение смертного приговора, однако формально смертная казнь была отменена здесь только в 2003 году – по требованию Совета Европы, в который Армения вступила двумя годами ранее. Тогда же 42 приговоренным к смерти казнь была заменена пожизненным заключением.
Однако многие заключенные своим новым приговором остались недовольны. Поддерживаемые правозащитниками, они говорят, что их лишили надежды на будущее. При этом они ссылаются на старый уголовный кодекс, действовавший в то время, когда они были осуждены. По их словам, этот кодекс предусматривал замену смертной казни заключением сроком от 15 до 20 лет, но не пожизненным заключением.
“Пожизненное заключение является более строгим наказанием, нежели 15-20 лет заключения. Ужесточение закона не должно было иметь обратной силы”, – сказал председатель Хельсинкского комитета Армении Аветик Ишханян.
Иного мнения придерживается недавно назначенный на должность защитника по правам человека Армении Армен Арутюнян, который считает отмену смертной казни большим достижением. «Это [замена смертных приговоров на пожизненное заключение] действительно более мягкое отношение. Здесь мы, честно говоря, не нашли никакого нарушения прав человека”, – сказал он.
С ним не соглашаются сами заключенные, которые говорят, что жить в тюрьме – даже в ее нынешних улучшенных условиях – очень нелегко.
«На мой взгляд, пожизненное заключение – это более суровое наказание, чем смертная казнь», – сказал 38-летний Манук Семерджян, который провел в Нубарашене 15 лет.
«Люди поражаются, как мне удалось выжить, – сказал он, вспоминая девяностые годы, когда он сюда попал. – В то время нам не дозволялось ничего – не было ни передач, ни свиданий. Нам давали кислый обед и дважды в день избивали».
По словам Семерджяна, ситуация начала исправляться с 2001 года, когда тюрьма перешла в ведение министерства юстиции. С тех пор, говорит он, побои прекратились.
Николай Арустамян, который возглавляет управление судебно-правовых реформ при министерстве юстиции, говорит, что за последние пять лет в исправительных учреждениях была проведена большая работа по улучшению условий пребывания заключенных. В частности, в камерах был сделан ремонт и поставлены телевизоры.
Как говорит начальник Нубарашена Арам Саргсян, он добился того, что на сегодняшний день условия в тюрьме намного лучше тех, что были в 2005 году, когда он только вступил на эту должность. Тогда, по его словам, он, как глава этого учреждения, должен был сделать выбор: «Обращаться с заключенными как с животными, злить их и сдерживать при помощи силы, или создать мирную моральную и психологическую атмосферу, управляемую ситуацию и обеспечить безопасность. Мы выбрали второй путь», – сказал он.
Отношение к заключенным, говорит Саргсян, зависит от того, к какой из групп они причислены – «особо опасные», «опасные» или «не столь опасные». Степень опасности определяется не степенью тяжести совершенного преступления, а поведением заключенного в тюрьме.
И все же многие узники, особенно те, которых тюремные власти относят к особо опасной категории, испытывают все большее отчаяние. Им не позволяется выходить на свежий воздух, а зарешеченные окна в их камерах расположены слишком высоко.
По словам председателя Хельсинкской ассоциации Микаэла Даниеляна, их организация не зарегистрировала ни одного случая побоев или пыток по отношению к пожизненным заключенным. Но, считает он, условия в изоляторах «нечеловеческие» и не соответствуют европейским стандартам.
На рассвете 23 июля четверо заключенных попытались бежать из тюрьмы, при помощи бритвы вскрыв запоры. Когда надзиратели преградили им путь, трое из несостоявшихся беглецов пытались перерезать себе вены на руках. Как затем сообщали некоторые армянские газеты, заключенные нанесли себе вред из страха, что их будут бить.
Тем, кто значится в категории «не столь опасных», живется немного лучше. Среди них Эдик Григорян, Дереник Беджанян и Ашот Князян, осужденные по самому громкому в Армении делу последних лет – убийству в парламенте восьми известных политических деятелей в октябре 1999 года.
В их камере есть холодильник, специальный уголок со столом и стульями и два телевизора. Корреспонденту IWPR они даже предложили чашку горячего шоколада.
Один из них – Князян – высказал общую для всех пожизненно заключенных мысль: “Если даже через 20 лет меня освободят, мне это уже будет не нужно».
“Я сижу с 19 лет. Если выйду, мне будет тридцать девять. Чему я буду учиться, что делать, в чем смысл? Буду как новорожденный”, – сказал другой заключенный Ашот Манукян.
По словам правозащитника Аветика Ишханяна, после того, как в прошлом году были приняты изменения в основной закон страны, ее граждане имеют право обращаться для опротестования президентских указов в Конституционный суд.
Желания узников Нубарашена более прозаичны – поменьше находиться в камерах, больше гулять по двору и общаться друг с другом.
Карине Асатрян, корреспондент телеканала А1+, Ереван
