КАБАРДИНО-БАЛКАРИЯ МОЖЕТ ВСТУПИТЬ В ПЕРИОД ДЛИТЕЛЬНОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ

Жители Кабардино-Балкарии, которые понемногу приходят в себя после нападений боевиков на столицу республики Нальчик две недели назад, в результате которых погибло 136 человек, задаются вопросом, не становится ли эта северокавказская республика уязвимой с точки зрения нарастания воинствующих действий исламистов.

Уровень насилия и нестабильности в этой северокавказской республике до сих пор оставался сравнительно низким по сравнению с Ингушетией и Дагестаном, не говоря ничего о Чечне. Некоторые наблюдатели, однако, опасаются, что и она теперь идет по тому же пути.

Напряженность в регионе все еще сохраняется на высоком уровне. Просачиваются сообщения о применении суровых мер ко всем, кто подозревается в причастности к воинствующим действиям исламистов. Власти отказываются выдать семьям тела боевиков, погибших в боях 13 октября.

По последним официальным данным во время столкновений погибло 14 гражданских лиц и 35 сотрудников милиции, сто человек получили ранения. Найдено еще 87 тел, однако, достоверно установлено, что только 68 из них боевики.

Многие из боевиков были местными молодыми людьми из уважаемых семей. Среди убитых оказались сыновья одного из известных местных ученых и бизнесмена.

По официальным данным, средний возраст около 150 повстанцев – 25 лет. Среди них было немало 18 и 20-летних парней. Самому молодому было всего 15.

«Вопреки распространенному в обществе мнению, большинство бандитов были из зажиточных семей», заявил на пресс-конференции в Москве Александр Торшин, заместитель председателя верхней палаты российского парламента, Совета Федерации.

65-летний Мухаммед, по профессии инженер, говорит, что ему непонятно, как его 25-летний сын и 20-летний племянник оказались среди боевиков, погибших во время нападения. (Все лица, с которыми говорил корреспондент IWPR, попросили не называть имена их детей). Ни один из этих молодых людей не проявлял признаков радикализма и экстремизма. Оба были воспитаны в духе, принятом среди представителей их этнической группы, кабардин, которые исповедуют терпимую и неполитичную форму Ислама.

«Они были общительными и добросердечными. Оба получили высшее образование», заявил Мухаммед IWPR. «Иногда ходили в мечеть, но не часто. Несмотря на это, в день нападения они оказались среди нападавших. Почему?»

Мухаммед не один задает такие вопросы. Радикальный исламистский стиль нападения и тот факт, что атака, по-видимому заранее готовилась, шокировало многих в Кабардино-Балкарии.

Жители села Светловодск рассказывают, что за несколько дней до атаки, группа местных молодых парней зарезала барана, чтобы отметить собственные похороны, а личные вещи раздали родственникам и друзьям.

Когда их спросили, почему они так поступают, они ответили: «Скоро мы будем в раю, и все это нам не понадобится».

Некоторые повстанцы оставили завещания и указания о собственных похоронах. Одна из таких записей, которую корреспонденту IWPR довелось увидеть, была сделана 23 августа, почти за два месяца до нападения. По указанию некоторых, их тела не следовало омывать перед захоронением, так как они должны были умереть как «шахиды» или мученики.

Знаток местных традиций Владимир Мешев не согласен с утверждением, что основная часть боевиков была из религиозных фанатиков. «Среди убитых боевиков очень немногие носили бороды, что считается одной из характерных черт исламских радикалов», говорит он.

Мешев полагает, что разговоры об Исламе просто позволяли выдвигать более широкие социальные, политические и экономические претензии. По его мнению, отсутствие в Кабардино-Балкарии альтернативных способов выражения политических взглядов было одной из движущих сил нападения.

Мешев также добавил, что некоторые из участвующих в нападениях на отделения милиции, по-видимому, были вовлечены в это дело почти случайно, а некоторых призвали к помощи лишь за несколько минут до начала нападения. «Были случаи, когда они набирали людей прямо на улице», сказал он.

55-летняя Мадина показала IWPR записку своего 22-летнего сына, убитого во время нападения. Из записки явствует, что не все боевики действовали из сугубо религиозных соображений.

«Извини, мама. Я не могу так жить», писал сын. «Лучше умереть с другими потому, что после того, что произойдет, жизни у меня не будет. Они меня заберут и будут бить, бить до смерти».

По словам Мадины, власти приклеили ее сыну ярлык ваххабита, который здесь используется для обозначения любого исламского течения фундаменталистского толка, и регулярно забирали его на допросы в отделение милиции.

«Его много раз избивали, предупредив, чтобы не пытался скрываться, или на него будет объявлен розыск, как на террориста, а затем он будет убит, без ареста», говорит она.

Мадина и другие родители погибших боевиков на протяжении почти двух недель пикетировали правительственные здания, требуя выдачи им тел своих детей, чтобы надлежащим образом их похоронить.

Законодательство России запрещает выдачу родственникам тел террористов. Их хоронят в немеченных могилах.

Возвращение тел погибших теперь превращается в основной политический вопрос, так как многие местные жители полагают, что участники боев должны быть достойно похоронены, невзирая на совершенные ими преступления.

«В каждом отдельном случае решение об участии конкретного человека в террористическом акте должен принимать суд. Для этого понадобится много времени и может выясниться, что некоторые и вовсе не были террористами», говорит Лариса Дорогова, адвокат родственников убитых боевиков. «Было бы гуманно отдать тела родственникам для захоронения».

Самый большой вопрос теперь, что будет происходить в Кабардино-Балкарии в ближайшем будущем.

Некоторые обозреватели опасаются, что впереди долгая череда нестабильности, подогреваемая всеобщим ощущением политической и экономической неудовлетворенности и исламским экстремизмом.

Юрий Шанибов, работающий на факультете политологии Кабардино-Балкарского университета в Нальчике, говорит о «дагестанском и ингушском сценариях». В этих двух северокавказских республиках, расположенных по разные стороны с Чечней, также происходят столкновения между повстанцами и российскими силами.

Шанибов отметил, что сейчас принимаются строгие меры для искоренения исламских повстанцев, но предупредил, что этот процесс может обернуться бумерангом, так как власти сделали своей мишенью многих невинных мусульман, а также семьи боевиков.

«Опасность того, что все это выльется в Дагестан или Ингушетию очень реальна», заявил Шанибов IWPR. «И там все так же началось, как эта атака на Нальчик. Вскоре после этого, власти начали притеснять мусульман, появились отряды смерти, после чего многие, не имеющие ничего общего с первоначальными атаками, стали мстить за похищенных или убитых родственников».

Другие наблюдатели, однако, не разделяют такую точку зрения. Они, наоборот, утверждают, что власти Кабардино-Балкарии до сих пор успешно справлялись с задачей сохранения стабильности.

Нападение на Нальчик и последующие события являются серьезным вызовом для Арсена Канокова, который занял пост президента Кабардино-Балкарии всего за две недели до этого, заменив Валерия Кокова, руководившего республикой на протяжении 15 лет.

Пока Каноков весьма осторожно относился к вопросам, связанным с кризисом. Однако, по утверждению некоторых наблюдателей, это вполне можно понять, учитывая рискованность ситуации для него.

Академик Мурат Хоконов считает, что возможности Канокова воздействовать на ситуацию в данный момент «очень ограничены», так как политику на местах сейчас проводят федеральные правоохранительные органы и силы безопасности.

«Руководство республики может потерять всякий контроль над этими органами, как это произошло в Дагестане, Ингушетии и Чечне, и события могут ускользнуть из-под контроля», сказал Хоконов. «Канокову сейчас удается только не потерять контроль над ситуацией, однако, его ресурсы ... могут скоро оказаться исчерпанными».

Валерий Хатажуков, директор правозащитного центра в Нальчике и независимый журналист.