Когда талибы уйдут…

Пешаварская газета «Фронтиер пост» опубликовала на этой неделе список предполагаемых кандидатов Северного альянса в состав Совета национального единства Афганистана, призванного стать переходным правительством страны после свержения режима талибов. В Совет войдут 120 представителей – по 60 от антиталибской оппозиции и бывшего короля Шахир-Шаха.

В списке за 27-ми имен названы многие из лидеров политического крыла Северного альянса – Объединенного фронта (ОФ), в том числе узбекской генерал Абдул-Рашид Дустум, шиитский лидер Карим Халили, и бывший губернатор провинции Нангархар Хаджи Кадир.

Посол признанного ООН Президента Афганистана Бурхануддина Раббани в Лондоне Вали Массуд – брат легендарного Ахмад-Шаха Массуда – также в списке. Ахмад-Шах Массуд погиб в результате террористического акта, организованного террористами «Аль-каэды» за два дня до терактов 11 сентября.

В своем эксклюзивном интервью корреспонденту ИОВМ Майклу Гриффину Вали Массуд рассказал о планах формирования послеталибского правительства в Афганистане, выразив обеспокоенность по поводу судьбы миротворческих усилий ООН и продолжающейся поддержки талибов со стороны Пакистана.

Вы знакомы со списком кандидатов, предложенных Северным альянсом в состав будущего Совета национального единства. Является ли этот список верным?

После свержения талибов в Афганистане будет сформировано новое правительство, состоящее из людей, которым будущее Афганистана, его развитие и процветание глубоко небезразличны. Люди из списка – это не те люди.

Значит, это – неправильный список?

Это – фальшивый список. Наверное, какой-то мечтатель из нашего Объединенного фронта подал эти сведения. Возможно, в прошлом эти люди и были лидерами, но теперь это не так. Многие из них вообще не живут в стране. К борьбе с терроризмом они не имеют никакого отношения. На самом деле, многие из них поддерживают «Талибан» и бен-Ладена.

Есть ли в списке пуштуны?

Да – Змарак Ясер, Кейямуддин Кашшаф, Хаджи Давран, Ахмад-Шах Ахмадзай и Сайед-Умар Муниб из «Иттехад-и-Ислами». Все они – пуштуны по национальности, но они больше не являются лидерами. Ситуация изменилась. Лидеры теперь те, кто боролись с талибами и террористами, рисковали жизнью и на себе испытали все тягости войны.

Как Вы думаете, войдут в состав Совета национального единства представители таких партий, как шиитская «Хизб-и-Вахдат», или «Джамиат-и-Ислами» Президента Бурхануддина Раббани?

Партии утратили всякий смысл в афганской политической жизни. Они больше не актуальны. Есть люди, желающие захватить власть в Афганистане и терроризировать его население, а есть люди, борющиеся против них. Независимо от политической принадлежности, все последние объединили усилия под эгидой ОФ. В состав ОФ принимаются все, независимо от членства в политических партиях. А что «Джамиат»? Я уже и забыл, что это такое.

В Совет национального единства войдут 60 представителей от ОФ и 60 – от бывшего короля Захир-Шаха. Как это все будет организовано?

Через несколько дней начнется новый раунд переговоров. Произойдет обмен списками кандидатов. На самом деле будет по 50 человек от ОФ и от короля. Остальные 20 кандидатов будут представлять другие политические, социальные и культурные объединения. Например, будет двое от Кипрской группы. Может быть, еще двое от Культурного общества. Двадцать постов отведено всем внешним политическим силам, за исключением двух основных.

Эти 120 представителей станут высшим, самым авторитетным органом управления. Именно им предстоит решать, какой быть стране после ухода талибов. Им решать, будет ли сначала сформировано переходное правительство, или мы сразу перейдем к созыву Лои Джирги (Всеафганской ассамблеи). После этого в Кабуле будет в любом случае создано переходное правительство с определенным кругом обязанностей. Новое правительство главным образом займется разработкой новой Конституции. В Лое Джирге будут пропорционально представлены все группы населения. После того, как Джирга утвердит Конституцию, пройдут выборы.

То есть, в какой-то момент в Афганистане пройдут демократические выборы?

Безусловно. Что бы там ни говорили, без демократического развития Афганистану своих проблем не решить. Лоя Джирга, являвшаяся верховным коллегиальным органом во времена Захир-Шаха, в нынешнем обществе уже не имеет того практического значения.

Надо учитывать, что Афганистан – мусульманское государство. Демократия как таковая несовместима с исламской государственностью. Каким образом сможет Афганистан, у которого и так полно проблем, преодолеть еще и эту?

В Коране нет слова «Демократия», но там четко определяется, каким должно быть правительство исламского государства. По Корану выходит, что исламское правительство должно быть демократическим. Я не вижу существенной разницы между настоящим исламским государством и «демократией» в западном понимании.

За последние 10 лет Афганистан заработал себе репутацию рассадника терроризма и ведущего экспортера наркотиков, в том числе и на запад. Если Афганистан будет демократическим государством, не станет ли он в глазах своих исламских соседей по региону – Ирана, Пакистана и государств Персидского залива – столь же опасным «рассадником демократических идей»?

У нас в Афганистане вот уже двадцать с лишним лет – сплошные войны и революции. Почему обрушились на нас все эти несчастья после свержения короля? Суть проблемы в том, что ни исламская государственность, ни демократия в стране не закрепились. Раньше был король со своим кланом – несправедливая, кастовая социальная структура. Хазарейцев и узбеков преследовали. Таджики выполняли чиновничью работу при власть предержащих, а пуштуны были на высоте. Над всеми ними стоял клан Захир-Шаха. Хазарейцев не брали на государственные должности и вообще на руководящую работу, так же, как и узбеков. Хазареец даже не мог получить образование. А члены клана Захир-Шаха летали на Оксфорд стрит просто за покупками.

Иностранные державы вербовали себе сторонников внутри Афганистана с самыми различными целями. А все почему? Потому, что не было в стране единой социальной структуры. Именно поэтому нам необходима демократия. Без нее все останется, как было.

Талибы были пакистанским детищем, а Иран и Россия с давних пор сотрудничают с Северным альянсом. Если Объединенный фронт придет к власти, не будут ли Тегеран и Москва активно вмешиваться во внутренние дела Афганистана, как это делал Исламабад?

Могут попытаться, но нужно иметь в виду, что в составе Объединенного фронта собрались люди, для которых независимость – превыше всего. Мы высоко ценим моральную и материальную помощь, оказанную нам во время войны с Советским союзом, а затем – с талибами, но если эти или любые другие страны полагают, что смогут вмешиваться в наши дела, диктовать нам свою волю и указывать, как управлять страной, они глубоко заблуждаются. Они просчитались.

Не кажется ли Вам, что при отборе кандидатов в Совет национального единства должен быть сформирован военный трибунал, который перекрыл бы доступ в правительство лицам, повинным в казнях мирных граждан, будь то талибы или северяне?

Надеюсь, что так и будет. Сам я целиком и полностью поддерживаю эту идею. Думаю, что и афганскому народу она придется по душе. Что касается талибов, то тут двух мнений быть не может. Мы уже сказали: ни одного талиба в будущем правительстве не будет. Пакистан все время пытается смешать понятия «пуштун» и «талиб». Талибы – тоже пуштуны, но они не представляют пуштунское большинство. Люди – это одно, а солдаты – это другое. Я говорю о движении «Талибан», как о политической организации. Так вот, этой политической организации нет места в будущем афганском правительстве. Во-первых, они виновны в чудовищных преступлениях. Во-вторых, они укрывают террористов, и в-третьих, народ боится талибов. Весь мир ненавидит талибов. Они – как раковая опухоль. Где ни возникнут, везде распространяются.

Но афганцы, особенно жители Кабула, боятся и узбеков генерала Дустума, и вообще всех вооруженных людей. Тем не менее, Вы готовы работать с Дустумом.

Я скажу так. Талибам – не место в будущем устройстве Афганистана. Если народ скажет, что и Дустуму нет места, то так тому и быть. Если граждане считают его виновным в массовых нарушениях прав человека, они должны об этом заявить открыто. Так будет лучше.

Какую поддержку оказывают Вам США и ООН в реализации совместных мирных инициатив с Захир-Шахом?

Пока никакой.

Не оплачивают даже проезд представителей Северного альянса и Захир-Шаха на нейтральную территорию для переговоров?

Нет. ООН могла бы играть ключевую роль в Афганистане в том, что касается гуманитарной помощи, восстановления и реконструкции, а также общего контроля за формированием и деятельностью переходного правительства. Но все зависит от состава ООНовской команды. На сегодняшний день у них сформирована команда во главе с Лахдаром Брахими и его советником Профессором Ашрафом Гани. Я им желаю всяческих успехов, но не могу избавиться от некоторого скептицизма. Когда-то мы знали этих людей лично. Быть может они изменились, многое поняли, но я лично сомневаюсь.

А чего не хватает? Миротворческого контингента? Или, может быть, денег?

Скажем так. Это должна быть новая команда, которая даст народу надежду, а не группа людей, которые уже потерпели неудачу в Афганистане. Во-вторых, США и Великобритания должны активно помогать ООН. ООН не должна действовать в одиночку. Ей нужно оказывать поддержку и на финансовом и на политическом уровне.

Вы не верите в успех Брахими?

В качестве представителя ООН по Афганистану Брахими приезжал к нам и раньше. Мы ему говорили: «Мы хотим мира». Потом он ехал к талибам, и те говорили: «Мы не хотим мира». После этого он отправлялся обратно в Нью-Йорк и вместо того, чтобы доложить, как все обстоит на самом деле, он говорил: «Никто не желает мира». А это была ложь. Если бы он сказал, к примеру: «Одна сторона желает мира, а другая – войны», или «Одной из сторон всячески помогает Пакистан», то это была бы правда. Тогда все было бы по-другому.

Кроме того, советник Брахими Профессор Гани не может сохранять объективность, как бы он ни старался. Прежде всего, он – афганец со своими собственными установками, целями и политическими амбициями. Как может ООНовская команда достигнуть успеха, если ее советник пристрастен в своих суждениях? Отсюда и мой скептицизм.

Известно, что в рядах Объединенного фронта не все поддерживают участие Захир-Шаха в мирном процессе.

Он должен участвовать. Его уважают. Он может стать символом Афганистана. Он определенно должен сыграть важную роль.

Но Вы же являетесь посланником признанного ООН правительства Бурхануддина Раббани, а в новое переходное правительство во главе с Захир-Шахом Раббани может и не войти. Как к такой перспективе относится Объединенный фронт?

Абсолютно нормально.

Стало быть, Президент Раббани согласен пожертвовать своим постом, если того потребуют интересы мирного урегулирования?

Если это потребуется и так решит Совет национального единства, то так и будет. В основе ОФ лежат заветы моего покойного брата Ахмад-Шаха Массуда. Он хотел, чтобы в Афганистане все решали не конфликтующие между собой партии, а сам народ. Нам необходимо двигаться в сторону «Шуры», Лои Джирги, Совета национального единства и, в конце концов, к демократическим выборам. Именно этого желал Массуд. Поэтому, если потребуется, чтобы Президент Раббани, или я сам, ушли в отставку, мы это сделаем.

Если бы Ваш брат был жив, что бы он сказал о ходе нынешней афганской войны?

Не знаю, но мне кажется, он бы сказал, что необходимо оказывать давление на Пакистан с тем, чтобы заставить его прекратить вмешательство во внутренние дела Афганистана, перекрыть каналы снабжения, идущие к талибам из Пакистана, и оказать нам, Северному альянсу, всестороннюю помощь и поддержку в ликвидации талибов и террористов.

Есть ли прогресс в этом направлении?

Пока нет. Пакистан продолжает поддерживать талибов, щедро снабжая их топливом, продуктами питания и другими тыловыми запасами. Кроме того, на стороне талибов воюют пакистанские военные и добровольцы. Генерал Мушарраф уволил Начальника Межведомственного разведывательного управление (МРУ) Генерал-лейтенанта Махмуда, но если сам шеф сотрудничал с талибами, то кто не сотрудничал? Многие пакистанские офицеры регулярной армии и МРУ низшего, среднего и высшего звена до сих пор находятся на территории Афганистана. Они фактически осуществляют повседневное руководство всеми действиями талибов. Днем МРУ на стороне антитеррористической коалиции, а ночью – на стороне бен-Ладена.

Майкл Гриффин – Директор афганского проекта ИОВМ