Камолиддин Раббимов: Ташкент и Пекин объединяют общие страхи

6-7 июня президент Узбекистана Ислам Каримов посетил Пекин c официальным визитом, который состоялся на фоне его участия в саммите глав-государств членов ШОС. В ходе визита был подписан договор о стратегическом партнерстве между Узбекистаном и Китаем, а также более 40 торгово-экономических, инвестиционных и финансовых соглашений на общую сумму более чем пять миллиардов долларов США. 

Камолиддин Раббимов, узбекский политолог, базирующийся во Франции, в интервью NBCentralAsia говорит о сегодняшних тенденциях узбекско-китайских отношений и о причинах взаимного доверия. 

NBCA: Во время беседы с президентом Каримовым председателем КНР Ху Цзиньтао обозначил несколько векторов нового взаимодействия между Ташкентом и Пекином, таких как углубление политического доверия, согласованность в международных и региональных делах, расширение масштабов торгово-экономического сотрудничества, сотрудничество в сфере безопасности. 

Насколько это означает выход на новый уровень узбекско-китайских отношений? 

Камолиддин Раббимов: До сих пор страны Центральной Азии придерживались неписанного правила – «не открывать свои двери Китаю». Однако за прошедшие два десятилетия поведение Китая в регионе было предельно аккуратным, а социально-экономические трудности в странах региона способствовали постепенному «открыванию дверей» перед Пекином. 

Сегодня Китай является вторым торгово-экономическим партнером Узбекистана. 

Китай – это самая быстрорастущая экономика мира с почти полуторамиллиардным населением. Если первый глаз Пекина следит за безопасностью, то второй смотрит за энергоресурсами в Центральной Азии. 

Подписание между Узбекистаном и КНР Декларации об установлении отношений стратегического партнерства выгодно обеим сторонам. Для Китая это – легитимизация своего всевозрастающего политико-экономического присутствия в Узбекистане. А для официального Ташкента – возможность получения дополнительных финансово-экономических преференций и политических гарантий для своей безопасности. 

Ведь во время визита в Пекин Каримов также принял участие в заседании ШОС, где странами-участниками было обновлено и подписано «Положение о политико-дипломатических мерах и механизмах реагирования на ситуации, ставящие под угрозу мир, безопасность и стабильность в регионе». Согласно наблюдениям, под этим названием прячется коллективный страх членов ШОС народных волнений, цветных революций, социальных бунтов. 

Узбекистан до сих пор переживает негативные последствия событий мая 2005 в Андижане. Именно поэтому как ШОС, так и Китай являются очень удобными на данный момент партнерами Узбекистана, их объединяет схожесть политической системы, общие страхи как внутреннего, так и внешнего характера.

NBCA: Китайцы идут на подписание крупных инвестиционных контрактов, несмотря на критику, что узбекская экономика закрыта, валюта неконвертируема и существуют проблемы у зарубежных инвесторов и т д. С чем связано такое доверие?

Раббимов: Для Пекина в Узбекистане важнее не деньги, а репутация «супергиганта, который не показывает свои зубы». Китай является первым инвестором в экономику Узбекистана, финансирует многочисленные проекты в энергетике, транспорте, информационных технологиях и коммуникациях. Заметьте, при этом китайские инвесторы никогда не спорят в Узбекистане, не судятся, даже нет ни одного случая, когда они публично жаловались бы на условия в Узбекистане. Все это – китайский стиль мышления и поведения в экономике, политике. 

Для официального Ташкента особенно привлекательна внешнеполитическая линия Пекина, которая на языке обоих государств называется как «недопущение политики вмешательства под предлогом прав человека и демократии». А Узбекистан хорошо осознает, что находится на геополитическом перекрестке между глобальными игроками, как Россия, США, Европейский Союз, и Китай, и при необходимости умело пользуется этим обстоятельством. Именно поэтому официальным Ташкентом Китай рассматривается как геополитический вектор, призванный уравновесить две другие стороны: Запад и Россию. 

NBCA: Ташкент всегда относился с осторожностью к усилению влияния на него каких-то зарубежных партнеров. Но, похоже, в случае с Китаем он делает исключение. Это неизбежность современной геополитики или все же скудность узбекской казны, которой требуются вливания?

Раббимов: Когда речь идет об усиливающихся взаимоотношениях КНР со странами центральноазиатского региона, в том числе с Узбекистаном, прежде всего, необходимо понять глубинные потребности, беспокойства и даже страхи официального Пекина. Китай является «всепогодным» партнером стран региона и всегда готов рассмотреть даже явно неприбыльные проекты в Центральной Азии. 

Причина кроется в том, что во главу угла здесь ставится безопасность, и только потом бизнес. Поэтому в целях обеспечения целостности своей страны официальный Пекин следует стратегии «контроля обеих сторон границ». Со своим экономическим и политическим участием в Центральной Азии Пекин хочет перманентно влиять на умонастроения политических элит и обществ региона. При выполнении этой задачи КНР старается быть максимально аккуратным, чтобы не быть обвиненным в заинтересованности. 

Пока данная стратегия работает очень эффективно: Пекин со своими финансово-экономическими возможностями уже успел стать первым инвестором в экономики стран региона. Но надо понимать, что данная стратегия рассчитана на стабильное функционирование экономической модели «авторитарного капитализма» в Центральной Азии. Однако если в регионе, в том числе и в Узбекистане, начнутся реальные демократические трансформации, опасения Китая станут реальностью. 

Данная статья была подготовлена в рамках проекта «Новостная сводка Центральной Азии», финансируемого фондом National Endowment for Democracy.

Если у вас есть комментарии или вы хотите задать вопрос по этому материалу, вы можете направить письмо нашей редакторской команде по Центральной Азии на адрес feedback.ca@iwpr.net.