ИНГУШСКИЕ БЕЖЕНЦЫ НЕ СОГЛАСНЫ С ПЛАНОМ РАССЕЛЕНИЯ
Ингуши, оказавшиеся беженцами после конфликта с Северной Осетией, отвергают российский план по строительству для них нового поселения.
ИНГУШСКИЕ БЕЖЕНЦЫ НЕ СОГЛАСНЫ С ПЛАНОМ РАССЕЛЕНИЯ
Ингуши, оказавшиеся беженцами после конфликта с Северной Осетией, отвергают российский план по строительству для них нового поселения.
, вынужденные покинуть свои дома в Северной Осетии более чем 10 лет назад, протестуют против планов российского правительства поселить их, как они сами говорят, в «резервации». По их мнению, это свидетельствует о том, что правительство страны не сдержало обещания вернуть их в свои дома.
Беженцев, а точнее ВПЛ (внутренне перемещенных лиц), поддерживает руководство соседней с Северной Осетией Ингушетии. Некоторые из ВПЛ живут в Ингушетии после короткого, но кровопролитного конфликта, происшедшего в 1992 году и сделавшего их беженцами. Однако, данное мероприятие непосредственно касается общины, проживающей во временном городке недалеко от поселка Майский на территории Северной Осетии.
На прошлой неделе парламент Ингушетии принял жесткое заявление, в котором говорится, что как североосетинские, так и российские должностные лица ставят под угрозу выполнение поручения президента Владимира Путина о решении проблемы беженцев до конца 2006 года.
По утверждению ингушских законодателей, план, разработанный Дмитрием Козаком, полномочным представителем президента в Южном федеральном округе, куда входят обе северокавказские республики, осложнит вопрос, так как беженцы будут переселены из нынешнего временного поселения в поселке Майский в специальный поселок на территории Северной Осетии недалеко от этого временного поселения.
Тем временем, большинство ингушских ВПЛ заявляют, что хотят вернуться в дома своих предков.
«Это очередной обман ингушского народа и защита интересов одного из субъектов [Российской] Федерации в ущерб другому», - говорится в решении парламента Ингушетии с намеком на Северную Осетию.
Сталин передал Северной Осетии Пригородный район, изначально принадлежавший Ингушетии, после массовой депортации в 1944 году ингушского и чеченского народов в Среднюю Азию. После создания Республики Ингушетия в 1992 году, тлеющий территориальный спор перерос в столкновения между ингушскими и осетинскими сторонами. По меньшей мере 500 человек погибли за шесть дней этого конфликта в октябре и ноябре того года.
Ингушам пришлось покинуть свои дома. Позже некоторые из них вернулись, но большинству не было позволено вернуться. Власти Ингушетии заявляют о существовании 19 тысяч беженцев, но власти Северной Осетии говорят лишь о 4 тысячах.
Каким бы ни было реальное число, опрос общественного мнения, проведенный российской Федеральной миграционной службой, показал, что почти 100 процентов ингушских ВПЛ хотят вернуться в собственные дома.
Теоретически Москва согласна позволить ВПЛ вернуться в свои дома. Однако ей приходится учитывать существенное сопротивление этой идее со стороны Северной Осетии.
Многие ингушские села в Северной Осетии все еще остаются официально «закрытыми» для ВПЛ в то время, как остальные «открыты» и люди могут туда возвращаться.
Правительство Ингушетии, однако, утверждает, что власти Северной Осетии и России сознательно создают сложные условия, чтобы помешать возвращению ВПЛ. В некоторых из этих сел нет рабочих мест, медицинских и образовательных учреждений. Кроме того, власти Ингушетии утверждают, что по меньшей мере 10 возвратившихся ингушей были похищены или исчезли без следа за последние несколько месяцев.
План Козака предусматривает упразднение временных поселений, подобных поселку Майский, к 1 апреля сего года. Предполагается расселение ВПЛ в поселке Новый, который в настоящее время строится российскими и североосетинскими властями недалеко от существующего поселения в Майском.
Новый поселок также расположен на территории Пригородного района Северной Осетии, но это не то, о чем мечтают ВПЛ, тем более, что для получения земельного участка в Новом они должны отказаться от всяких прав на свои прежние дома.
По мнению Мухтара Бузуртанова, председателя комиссии по законодательству и безопасности парламента Ингушетии, план Козака свидетельствует о признании поражения Москвой.
Более того, он утверждает, что в случае осуществления он вызовет «массовое нарушение конституционных прав и свобод российских граждан [ингушской национальности]», а это «непременно приведет к разжиганию межнациональной розни [между осетинами и ингушами]».
В самом Майском царит атмосфера усталости, тревожного ожидания и воинственного настроя. Большинство ВПЛ заявляют, что откажутся покидать городок, несмотря на то, что предпримут власти.
43-летний Руслан Куштов, который покинул свой дом недалеко от Владикавказа в 1992 году, живет в вагончике со своей женой, двумя сыновьями и 19-летней дочерью-инвалидом первой группы. Он сообщил, что в его доме в селе Южном после осетино-ингушского конфликта заселились три осетинские семьи. По иронии судьбы эти семьи сами являются беженцами в результате другого конфликта, между Грузией и отделившейся от нее югоосетинской республикой.
Куштову уже предлагали участок земли в Новом, но он не заинтересован в его получении.
«Я вижу свою жизнь только в Южном. Там моя родина», - говорит он.
Власти угрожают отключением электричества и газа поселку Майский с 1 апреля, но для Куштова это не препятствие: «Ничего, мои предки жили без света и газа, дров много».
Магомед Цуров, 58-летний отец четверых детей, является неформальным лидером общины в Майском.
У его 14-летней дочери серьезное заболевание сердца. Московские врачи объяснили возникновение данной болезни постоянным переохлаждением во время зимних холодов.
Несмотря на это, Цуров не намерен покидать Майский.
«Зачем менять одно поле на другое, одну резервацию на другую, один вагончик на другой?», - вопрошает он.
Цуров говорит, что североосетинские власти обещали позволить ему вернуться в родное село Октябрьское, но до этого нужно расчистить огромную свалку строительного мусора возле его дома. Однако, по-видимому, расчищать мусор никто не собирается.
Некоторые ВПЛ согласились получить участок в Новом, но соседи обвиняют их в измене общему делу.
23-летняя Фатима торгует в придорожном киоске на окраине Майского. Ее семья получила участок в Новом, но взамен пришлось отказаться от претензий на родной дом в селе Дачном, который они покинули в 1992 году.
Ей часто приходится слышать упреки от соседей и родственников, что она продала родину, согласившись взять участок. Однако сама Фатима предпочитает такой выход неопределенным попыткам возращения в Дачное.
«Здесь хоть земля своя, не надо бояться, что будут гнать отсюда», - говорит она.
Переселение из Майского в Новый должно было начаться в январе, однако процесс все еще заблокирован из-за протестов ВПЛ.
Цуров говорит, что правительство поставило им ультиматум, заявив, что жители Майского задолжали государству 15 миллионов рублей (около 500 тысяч долларов) за коммунальные услуги, и пригрозило отключить газ и электричество.
«Но есть дрова и свечи», - сказал он, подчеркивая, что беженцы не позволят расформировать поселок Майский. - «В конце концов, мы ведь можем отстаивать свое конституционное право проживать там, где мы хотим».
«Я не продам родины своих предков».
Ася Бекова, псевдоним независимого журналиста, Ингушетия.
Беженцев, а точнее ВПЛ (внутренне перемещенных лиц), поддерживает руководство соседней с Северной Осетией Ингушетии. Некоторые из ВПЛ живут в Ингушетии после короткого, но кровопролитного конфликта, происшедшего в 1992 году и сделавшего их беженцами. Однако, данное мероприятие непосредственно касается общины, проживающей во временном городке недалеко от поселка Майский на территории Северной Осетии.
На прошлой неделе парламент Ингушетии принял жесткое заявление, в котором говорится, что как североосетинские, так и российские должностные лица ставят под угрозу выполнение поручения президента Владимира Путина о решении проблемы беженцев до конца 2006 года.
По утверждению ингушских законодателей, план, разработанный Дмитрием Козаком, полномочным представителем президента в Южном федеральном округе, куда входят обе северокавказские республики, осложнит вопрос, так как беженцы будут переселены из нынешнего временного поселения в поселке Майский в специальный поселок на территории Северной Осетии недалеко от этого временного поселения.
Тем временем, большинство ингушских ВПЛ заявляют, что хотят вернуться в дома своих предков.
«Это очередной обман ингушского народа и защита интересов одного из субъектов [Российской] Федерации в ущерб другому», - говорится в решении парламента Ингушетии с намеком на Северную Осетию.
Сталин передал Северной Осетии Пригородный район, изначально принадлежавший Ингушетии, после массовой депортации в 1944 году ингушского и чеченского народов в Среднюю Азию. После создания Республики Ингушетия в 1992 году, тлеющий территориальный спор перерос в столкновения между ингушскими и осетинскими сторонами. По меньшей мере 500 человек погибли за шесть дней этого конфликта в октябре и ноябре того года.
Ингушам пришлось покинуть свои дома. Позже некоторые из них вернулись, но большинству не было позволено вернуться. Власти Ингушетии заявляют о существовании 19 тысяч беженцев, но власти Северной Осетии говорят лишь о 4 тысячах.
Каким бы ни было реальное число, опрос общественного мнения, проведенный российской Федеральной миграционной службой, показал, что почти 100 процентов ингушских ВПЛ хотят вернуться в собственные дома.
Теоретически Москва согласна позволить ВПЛ вернуться в свои дома. Однако ей приходится учитывать существенное сопротивление этой идее со стороны Северной Осетии.
Многие ингушские села в Северной Осетии все еще остаются официально «закрытыми» для ВПЛ в то время, как остальные «открыты» и люди могут туда возвращаться.
Правительство Ингушетии, однако, утверждает, что власти Северной Осетии и России сознательно создают сложные условия, чтобы помешать возвращению ВПЛ. В некоторых из этих сел нет рабочих мест, медицинских и образовательных учреждений. Кроме того, власти Ингушетии утверждают, что по меньшей мере 10 возвратившихся ингушей были похищены или исчезли без следа за последние несколько месяцев.
План Козака предусматривает упразднение временных поселений, подобных поселку Майский, к 1 апреля сего года. Предполагается расселение ВПЛ в поселке Новый, который в настоящее время строится российскими и североосетинскими властями недалеко от существующего поселения в Майском.
Новый поселок также расположен на территории Пригородного района Северной Осетии, но это не то, о чем мечтают ВПЛ, тем более, что для получения земельного участка в Новом они должны отказаться от всяких прав на свои прежние дома.
По мнению Мухтара Бузуртанова, председателя комиссии по законодательству и безопасности парламента Ингушетии, план Козака свидетельствует о признании поражения Москвой.
Более того, он утверждает, что в случае осуществления он вызовет «массовое нарушение конституционных прав и свобод российских граждан [ингушской национальности]», а это «непременно приведет к разжиганию межнациональной розни [между осетинами и ингушами]».
В самом Майском царит атмосфера усталости, тревожного ожидания и воинственного настроя. Большинство ВПЛ заявляют, что откажутся покидать городок, несмотря на то, что предпримут власти.
43-летний Руслан Куштов, который покинул свой дом недалеко от Владикавказа в 1992 году, живет в вагончике со своей женой, двумя сыновьями и 19-летней дочерью-инвалидом первой группы. Он сообщил, что в его доме в селе Южном после осетино-ингушского конфликта заселились три осетинские семьи. По иронии судьбы эти семьи сами являются беженцами в результате другого конфликта, между Грузией и отделившейся от нее югоосетинской республикой.
Куштову уже предлагали участок земли в Новом, но он не заинтересован в его получении.
«Я вижу свою жизнь только в Южном. Там моя родина», - говорит он.
Власти угрожают отключением электричества и газа поселку Майский с 1 апреля, но для Куштова это не препятствие: «Ничего, мои предки жили без света и газа, дров много».
Магомед Цуров, 58-летний отец четверых детей, является неформальным лидером общины в Майском.
У его 14-летней дочери серьезное заболевание сердца. Московские врачи объяснили возникновение данной болезни постоянным переохлаждением во время зимних холодов.
Несмотря на это, Цуров не намерен покидать Майский.
«Зачем менять одно поле на другое, одну резервацию на другую, один вагончик на другой?», - вопрошает он.
Цуров говорит, что североосетинские власти обещали позволить ему вернуться в родное село Октябрьское, но до этого нужно расчистить огромную свалку строительного мусора возле его дома. Однако, по-видимому, расчищать мусор никто не собирается.
Некоторые ВПЛ согласились получить участок в Новом, но соседи обвиняют их в измене общему делу.
23-летняя Фатима торгует в придорожном киоске на окраине Майского. Ее семья получила участок в Новом, но взамен пришлось отказаться от претензий на родной дом в селе Дачном, который они покинули в 1992 году.
Ей часто приходится слышать упреки от соседей и родственников, что она продала родину, согласившись взять участок. Однако сама Фатима предпочитает такой выход неопределенным попыткам возращения в Дачное.
«Здесь хоть земля своя, не надо бояться, что будут гнать отсюда», - говорит она.
Переселение из Майского в Новый должно было начаться в январе, однако процесс все еще заблокирован из-за протестов ВПЛ.
Цуров говорит, что правительство поставило им ультиматум, заявив, что жители Майского задолжали государству 15 миллионов рублей (около 500 тысяч долларов) за коммунальные услуги, и пригрозило отключить газ и электричество.
«Но есть дрова и свечи», - сказал он, подчеркивая, что беженцы не позволят расформировать поселок Майский. - «В конце концов, мы ведь можем отстаивать свое конституционное право проживать там, где мы хотим».
«Я не продам родины своих предков».
Ася Бекова, псевдоним независимого журналиста, Ингушетия.
