Центральная Азия–Афганистан: инфраструктурные проекты и перспективы интеграции

В начале ноября в Стамбуле на международной конференции «Безопасность и сотрудничество в Сердце Азии», посвящённой стабилизации ситуации в Афганистане, обсуждался вопрос регионального взаимодействия центральноазиатского региона с этой страной, проекты поставок энергоносителей, транспортные и коммуникационные проекты инфраструктуры, программа долговременного экономического роста «Новый шелковый путь».

Досым Сатпаев, ведущий региональный эксперт, директор Группы оценки рисков из Алматы, Казахстан, в интервью NBCentralAsia проанализировал перспективы такой интеграции, возможности участия Туркменистана и Узбекистана в региональных проектах и влияние меняющейся роли граничащих с Афганистаном стран на внутриполитические процессы.

NBCA: Готовы ли Узбекистан и Туркменистан содействовать развитию транспортных и торговых связей с Афганистаном?

Досым Сатпаев: Узбекистан уже сейчас осуществляет транспортные проекты, особенно в северных регионах Афганистана, где проживает большая узбекская диаспора. Это связано с тем, что Узбекистан пытается сформировать определенные лояльные силы внутри Афганистана, с которыми можно вести цивилизованный диалог. Такого рода попытки со стороны Ташкента предпринимались и ранее, когда он поддерживал генерала Абдул Рашида Дустума - афганского полевого командира, этнического узбека. Узбекистан заинтересован расширять зону влияния в Афганистане, ибо это отвечает его жизненным интересам. Причем первый жизненный интерес – это фактор безопасности. Ташкент хочет максимально минимизировать угрозу, исходящую из Афганистана.

Что же касается Туркменистана, то Ашхабад кровно заинтересован в Афганистане как стране, через которую можно осуществлять транзит природного газа. История такого интереса уходит корнями в 90-е годы прошлого столетия, когда проект газопровода из Туркменистана через Афганистан в Пакистан и далее, по которому потечет туркменский газ, лоббировал не столько Ашхабад, сколько США. Американцы уже даже определили компанию, которая собиралась осуществлять проект – «Юнокл» (в 2005 году купленная китайцами). Однако сейчас Туркменистан не осуществляет в Афганистане сколь-нибудь заметные транспортные проекты.

В отличие от Туркменистана Таджикистан и Кыргызстан в большей мере заинтересованы содействовать инфраструктурным проектам. В данной связи можно вспомнить проект CASA-1000, предусматривающий строительство высоковольтной линии электропередачи из Кыргызстана и Таджикистана в Афганистан и Пакистан.

7 ноября в Санкт-Петербурге состоялось заседание Совета глав правительств государств-членов Шанхайской организации сотрудничества, где было озвучено предложение о создании энергетического клуба ШОС в 2012 году. В рамках заседания речь шла о необходимости инвестирования средств в модернизацию электрических сетей Таджикистана и Кыргызстана в сторону Афганистана и Пакистана.

Узбекистан с таким же успехом может и воспротивиться развитию транспортных и торговых связей с Афганистаном. Очевидно, вопрос не только в выгодах, которые сулят проекты, но и в их безопасности. Эту самую безопасность американцы как раз и не гарантируют. Узбеки это прекрасно понимают. То есть формально Ташкент поддержит любые транспортные проекты с Афганистаном, которые могут принести выгоду, но их практическая реализация будет зависеть от множества сопутствующих факторов.

Такую же формальную поддержку инфраструктурным проектам будет оказывать и Туркменистан. Будут осуществлены проекты, будет развиваться торговля с Афганистаном – хорошо, не будут - Ашхабад ничего не теряет.

NBCA: Программа Новый Шелковый путь предполагает экономическую и культурную интеграцию всех государств, расположенных по этому пути. Что может привлечь экономически обособленные Туркменистан и Узбекистан к активному участию в этом проекте?

Сатпаев: В Центральной Азии на сегодняшний день больше разрывов, чем мостов, поэтому говорить о возможной культурно-гуманитарной интеграции с Афганистаном еще рано. Сегодня – это точно не приоритет. Узбекистан и Туркменистан не заинтересованы в культурно-гуманитарной интеграции с Афганистаном. В центральноазиатском регионе еще не сформировалось единое культурно-гуманитарное пространство. Наш регион, к сожалению, разбит на несколько противоборствующих групп, и пока не видно идей, которые могут их объединить.

Если под экономической интеграцией понимать довольно честное объединение государств, то она тоже практически невозможна. Речь может идти разве что об экономическом сотрудничестве с Афганистаном, и то в некоторых сферах. Причина в том, что афганская экономика по большей части завязана на теневых схемах, и довольно большую долю в ней занимает наркоторговля.

Большая часть афганцев, заинтересованных в развитии бизнеса, из страны уже уехали на Запад или в Россию (особенно те афганцы, которые закончили российские вузы). Поэтому сейчас и узбекам, и туркменам в Афганистане сложно найти партнеров по бизнесу.

Узбекистану легче экономически интегрироваться с Россией и Казахстаном. Для узбеков эти страны предпочтительнее, так как там адаптированная среда. Туркменистан предпочитает экономически интегрироваться с Турцией, связи с которой активно налаживаются с момента распада СССР.

NBCA: После поэтапного вывода войск из Афганистана возрастет роль приграничных стран - Туркменистана и особенно Узбекистана, по территории которого проходит северный путь поставок НАТО. Как, на ваш взгляд, этот фактор повлияет на внутриполитические процессы в этих странах?

Сатпаев: США обозначили сроки вывода войск из Афганистана: 2014 год. Но сам вывод, как мне кажется, будет осуществлен по аналогии с выводом американских войск из Ирака: полного вывода не будет, и военные базы сохранятся. Ведь всем понятно, что ни [президент] Карзай, ни его преемник без американцев власть самостоятельно не удержат. А приход к власти экстремистски настроенных сил в Афганистане не выгоден никому.

Соглашусь с тем, что геополитическая роль Узбекистана и Туркменистана в связи с выводом американских войск из Афганистана возрастет. Что же касается влияния геополитики на внутриполитические процессы в Ташкенте и Ашхабаде, то прямой взаимосвязи я не вижу. В какой-то степени фактором перемен внутриполитической обстановки в Узбекистане и Туркменистане могло бы стать усиление в этих странах американского влияния. Но и этот фактор не определяющий. Судите сами: как повлияло на внутриполитическую обстановку в Узбекистане присутствие американской военной базы в Карши-Ханабаде с 2001 по 2005 годы? Никак. И Ташкент, и Ашхабад могут тесно сотрудничать с США, однако близко не подпускают и придерживаются тактики дистанционного партнерства.

Данная статья была подготовлена в рамках проекта «Новостная сводка Центральной Азии», финансируемого фондом National Endowment for Democracy.

Если у вас есть комментарии или вы хотите задать вопрос по этому материалу, вы можете направить письмо нашей редакторской команде по Центральной Азии на адрес feedback.ca@iwpr.net.